Колумбы иных миров - Страница 79

О своем неудачном эксперименте Хельги оставил в дневнике одну — единственную запись: «Поймаю судового — убью!» Судовой был единственным, кто воспринял происшедшее без тени сочувствия и долго упражнялся в остроумии по данному поводу. Называл Хельги «милой крошкой, вечно юной и прекрасной», предлагал построить для него игрушечный драккар и пускать плавать по воде, что скапливается под палубой, — дабы «не скучал».

Ох, не стоило ему преждевременно злорадствовать! Приятно узреть своего главного недоброжелателя жалким и беспомощным, но нельзя забывать, что ситуация может перемениться. И если бы на месте Хельги оказались Энка или Орвуд, судовой не отделался бы вынужденным купанием в ледяной воде!

А ровно через неделю после купания — у судового еще не успел прекратиться насморк — вахтенный Эдуард разбудил спутников на рассвете радостными воплями: «Земля! Прямо по курсу земля!!!»

— Закатные острова! — выдохнул Отшельник, устремив к востоку затуманенный слезами взор.

Там, впереди, выступала из моря низкая и плоская седая равнина. Полугодовое путешествие подходило к концу.

Часть третья

— Ты уверен, что хочешь сойти именно здесь? Ты хорошо подумал? — спросил Рагнар с сомнением. — Это дурное место! Уж поверь, я знаю!

Архипелаг состоял из пяти островов. Самый большой из них, Лухтайн, населяли племена Дану. Огромные, мощные люди, не по-человечьи спокойные, уравновешенные и трудолюбивые, они никогда ни с кем не воевали, пахали скудную каменистую землю, разводили скот и сторожевых псов ценной породы севал — тем и жили, равные в своей гордой и достойной бедности. Отсюда была родом мать Рагнара.

На западном, Эйне, обитал одноименный эльфийский клан. Были это эльфы не горные и не лесные. В Староземье их называли темными, подразумевая не дремучее невежество, как уверяла Энка, и не приверженность злым силам, как подозревал Эдуард, а исключительно их скрытность и таинственность. Достаточно сказать, что никто из клана Эйне никогда не покидал свой остров. Возможно, в этом состояла суть их проклятия?

Восточный близнец Эйне, остров Сандарр, принадлежал пиратам, хозяйничавшим в Тайенском проливе. Люди и нелюди разное говаривали о жизни на Сандарре. Сходились в одном: подобного гнездилища порока и разврата даже в беззаконном Аполидии не сыскать. Для приморских герцогств остров был настоящей костью в горле. Из страха перед пиратами торговым судам приходилось делать огромный крюк, чтобы обогнуть архипелаг, рискуя при этом напороться на Харратовы Рога и потерять драгоценное время. Деньги плыли мимо герцогских карманов. Да ладно бы только деньги! Пираты до того обнаглели, что не ограничивались морским разбоем и повадились нападать на прибрежные города. Не раз и не два штурмовали герцогские войска пиратскую столицу. И неизменно терпели поражение, уходили ни с чем. Гигантские и неприступные крепости Сандарра, неизвестно кем и в какие времена выстроенные, могли выдержать любой удар — и с суши, и с моря, и даже с воздуха. Вскоре после Второй мировой герцоги решили раз и навсегда покончить с пиратством в регионе, сложились и наняли в Сехале пять боевых драконов. Но даже их огневая мощь оказалась бессильна перед бастионами Сандарра. Оборонявшиеся не потеряли ни одного корабля — на острове имелись укрытия даже для морских судов. Возможно, с пиратами могли бы справиться их могучие соседи, люди Дану. Но между сторонами существовало что-то вроде негласного договора — они друг друга просто не замечали. Кургузые, неповоротливые суда Лухтайна курсировали в Тайенском проливе беспрепятственно, а к берегам большого острова не осмеливался пристать ни один корабль с черным флагом.

Четвертый остров, Уз, тот, что расположен к северу от Эйне, был маленьким и неприкаянным. Там, в убогих деревушках, жили смешанными семьями люди и нелюди, бедно и бестолково. Пили по-черному, от мала до велика. Не пахали, не сеяли — ловили рыбу. В море не пиратствовали, но потерпевших кораблекрушение грабили. По слухам, в голодные годы пробавлялись каннибализмом. Их даже сандаррские пираты не уважали. Но нападать не нападали, брезговали.

Плох был остров Уз, но Эрд — еще хуже. Там вообще никто не жил. Место было не то проклятым, не то дурным от природы. Древние силы, неподвластные современной магии, витали над его унылыми равнинами, отравляя жизнь всем, кто пытался там поселиться.

Рагнару было лет семнадцать, когда он вообразил, что именно на Эрде сокрыт таинственный Грааль, и направил к его берегам свой корабль. Разумеется, никакого Грааля на острове не было — лишь замшелые развалины каменных строений и две зловещие статуи, мужская и женская. Они стояли посреди острова, спина к спине. Взор мужчины был обращен в небо, а женщина смотрела себе под ноги. У обоих истуканов были отбиты носы и правые руки. Смотреть на них было неприятно до жути — то ли увечье придавало им зловещий вид, то ли сокрытая в них Сила была столь велика, что чувствовать ее могли не только маги. Находиться подле статуй долее пяти минут было совершенно невыносимо. Приятель Рагнара, рыцарь Габриэль, просидел семь, на спор — и сошел с ума. Принялся бегать по берегу и выкрикивать что-то странное голосом диким и чужим. В Оттон его пришлось везти связанным по рукам и ногам с кляпом во рту. Трое лучших придворных магов больше месяца не могли привести несчастного в чувство. Рагнару тогда здорово досталось от отца, «чтобы знал, боров-переросток, куда умные люди должны совать нос, а куда нет».

Рагнар хорошо усвоил урок юности и потратил немало усилий, чтобы отговорить Отшельника от опрометчивого шага. Но тот настаивал на своем: ему надо на Эрд. Там его родина, туда он должен вернуться. А что остров успел опустеть за время его отсутствия — оно даже к лучшему. В изгнании Отшельник отвык от шумного общества.